Войной изломанное детство

Александра Александровна Гладкова пережила военное лихолетье, ужасы фашистской оккупации и трудности послевоенной разрухи.

Но самым страшным испытанием в Великую Отечественную войну для одиннадцатилетней девочки стала смерть ее матери Дарьи Ивановны.

Эту страшную трагедию Александра Александровна вспоминает со слезами на глазах: «Я была единственным ребенком в семье. Родители и бабушка всегда заботливо и ласково со мной обращались. Я не видела грубости, скандалов в семье. Отец по профессии был железнодорожником, очень добрым и порядочным человеком.

Когда началась Великая Отечественная война, отца не забрали на фронт, у него была бронь.

Появившиеся в нашей деревне Синютино немцы сразу же стали хозяевами наших судеб. Они резали скот, выгоняли жителей из собственных хат или занимали дом полностью, а женщинам с детьми и старикам приходилось ютиться за печкой, в катушке.

В нашем доме было тоже более десятка фашистов. По всему дому они расстелили солому, на ней и спали.

Однажды бабушка Анюта пошла на колодец за водой, а мама хозяйничала возле печки. Волнуясь за бабушку, она вскоре побежала следом. Послышался гул самолета и возле соседнего дома, как раз где была мама, упала бомба и раздался взрыв. Крышу дома скосило набок, а мама оказалась лежавшей на крыльце. Когда мы подбежали, увидели, что она ранена в голову, но, славу Богу, была жива.

Когда занесли ее в дом, сразу же пришел немецкий доктор, осмотрел, перевязал рану и дал указания, чтобы не трогали, не поднимали больную.

Я очень плакала возле ее постели: «Лучше бы меня убило. Мамочка, только не умирай». Через пять дней мамы не стало.

Отец похоронил любимую жену возле дома. Каждый вечер я садилась около окна, так как не разрешали выходить на улицу, смотрела на могилку и плакала. Бабушка Анюта попросила отца: «Давай уйдем из дома, иначе потеряем Шурочку. Ребенку очень тяжело все это пережить».

Решение было принято, и мы переселились в дом родственников».

Большим горем для Шурочки стала еще одна весть. Деревенский староста объявил селянам приказ немцев: «Для работы в Германии требуются сильные и крепкие люди». Отбирали мужчин и молодежь.

Об этом эпизоде рассказывает Александра Александровна: «Потерять еще одного родителя и остаться полной сиротой — для меня было невыносимо. Я целый день уговаривала папу пойти со мной в немецкую комендатуру, которая находилась в нашей деревне. Папа улыбался мне в ответ и говорил: «Ну, что ты, малышка, зачем мы пойдем? Кто нас послушает?». Я твердо стояла на своем: «Ты ничего не будешь говорить, все скажу я». Настолько убедительными были мои слова, что отец все-таки решил идти.

Помню, как я встала на колени перед немецким офицером и сквозь слезы произнесла: «Не забирайте, прошу вас, у меня папу. У меня никого нет кроме него».

Фашисты что-то заговорили на своем языке, стали спорить, а я все стояла на коленях и умоляла не забирать отца.

Неожиданно для нас, немецкий начальник подошел ко мне, поднял с колен, взял мою руку и вложил   маленькую детскую ладошку в мускулистую папину ладонь. «Уходите», — громко сказал он на ломаном русском языке. Мы поверить не могли, что папу не угонят в Германию. Но случилось чудо. Мой папа остался в деревне.

Я до сих пор думаю, что могло разжалобить этого ненавистного немецкого офицера? Может быть, у него тоже остались на родине дети, которых он очень любил? — задаю я себе до сих пор этот вопрос.

Я благодарна судьбе, что мой папа остался жив, был со мной всегда рядом. Благодаря отцу я выбрала правильный путь в жизни, стала педагогом.

Помню когда он заболел и ему стало плохо. Вскоре он умер. Перед смертью отец обратился ко мне: «Доченька, ты уже поступила на учителя. Теперь ты должна обязательно закончить институт. Будет трудно, но ты держись, ведь ты у меня сильная».

Папины слова всегда вели меня по жизни. И даже сейчас, находясь в почтенном возрасте, когда мне бывает трудно, я вспоминаю слова отца и говорю себе: «Я сильная».

               М. Прокофьева.

Фото из семейного архива.